Отправлено: 16.06.10 05:09. Заголовок: Måns Wahlgren - Монс Уолгрен

1. Имя и фамилия.
sw. Måns Eric Ola Wahlgren
ru. Монс Эрик Ула Уолгрен

2. Возраст.
19 лет.
22 IX 1993

3. Класс/Предмет.
11 – ’A’

4. Биография.
Монс Уолгрен сидел перед ноутбуком, подложив под попу ногу. Его глаза внимательно смотрели в монитор ноутбука, на мигающий курсив чистого листа А4. Сегодня его задачей было написать собственную биографию. Довольно странное задание по литературе. Поскольку Монс был человеком, у которого никогда ничего не придумывалось и не писалось, он не знал с чего начать. Через пару минут он вытащил затекшую ногу из-под попы и сел прямо. Спустя мгновение пальцы молодого человека прошлись по клавиатуре, и он начал писать:

«История моей семьи довольно запутанная. Начну с того, что моя мать, Айла Уолгрен, 1968 года рождения, познакомилась с моим отцом после двухлетнего перерыва от первого брака. (От первого брака у нее осталась дочь – Онтария, которая приходится мне старшей сестрой.) Отец мой, Эрик Йоханссон, был красивым высоким блондином. Судя по рассказам матери, они познакомились в местном магазинчике, где работала в то время моя мать. Он работал в местной пиццерии официантом. Полюбили друг друга сразу. Спустя две недели, после их романтических свиданий, Айла Уолгрен забеременела мной. Нельзя сказать, что мисс Уолгрен была счастлива. У них не было так много денег, чтоб прокормить себя и Онтарию, а еще второй ребенок. Правда, Эрик не растерялся и предложил моей матери выйти за него замуж. Далее девять месяцев ее страданий, и в итоге родился я. Говорят, кричал я на всю больницу. Более шумного ребенка еще не было за историю нашего города. Мы жили счастливо, радостно. Правда, Онтария относилась ко мне холодно. Не знаю почему, но она явно меня недолюбливала. Ревновала, может? Неизвестно. Отец меня любил. Судя по рассказам Онтарии, он часто выходил со мной на улицу, гулял в парке. Соседи восхищались моим папой, считая, что не каждый отец способен уделять ребенку все свое время после работы. Я с ним был больше, чем с мамой. Мать моя после работы предпочитала нежиться в ванне и читать журналы. К сожалению, все хорошее когда-то заканчивается. Мне было три года, когда мой отец ушел. Что я тогда понимал? Мне сказали, что он нас бросил. Но нет, я не обиделся на него, я чувствовал, что меня обманывают. Так оно и было. Позже я узнал, что моя мать, в очередной раз не ужилась с мужчиной. Развод, и спустя неделю отец ушел окончательно из нашего дома. Мы продолжали видеться, но разгневанная Айла Уолгрен настолько не хотела наших встреч, что мы переехали в другой городок Швеции. Позже мы узнали, что Эрик Йоханссон умер. Самолет, в котором он летел к нам, разбился… Это была первая черная полоса в моей жизни».

Допечатав предложение, Монс снял очки и протер глаза. До сих пор он скучал по отцу. И пусть, ему было всего три, когда он потерял папу, он продолжал его любить и помнить. Встав со своего места, парень направился на кухню. Налив себе горячий кофе, молодой человек подошел к окну. На улице уже стемнело, людей не было, лишь ветки деревьев двигались, словно в красивом танце под сопровождение шума ветра. Тяжело вздохнув, Монс вернулся к ноутбуку.

«Смерть отца было, первым несчастьем, которое нас постигло. Но, жизнь продолжалась. Снова переезд. Снова в Мальмё. Моя мать всегда была странной женщиной. Когда мы вернулись в родной дом, я возненавидел ее. Смысл был уезжать? Если бы мы тогда не уехали, отец был бы жив. Ее, кажется, это сильно не волновало. Она продолжала работать в своей забегаловке, нежиться в ванне и читать журналы. Ей было ровным счетом плевать, что ее дочь идет в первый класс, а крошечный сын сутками напролет предназначен сам себе. Так и продолжалось, пока мне не исполнилось шесть лет. Этот день я помню как сегодня. Тридцатое августа 1999 года. Обеспокоенная Онтария держит меня за руку, а люди в белых халатах увозят маму на скорой помощи. Позже оказалось, что ее парализовало от нервного срыва. Мы лишились всего. Теперь нас кормило государство. Тех денег, которые выдавало государство, едва хватало, чтобы оплатить счета. Онтарии, в свои десять лет, пришлось несладко. Она тянула мать и меня. Бедная девочка. Устроилась на работу. Она всегда была на взводе, часто кричала на мать. Даже горе нас не сплотило, она продолжала тихо меня ненавидеть. Правда, у меня всегда был завтрак, обед и ужин. Не знаю, кушала ли она сама, но я ей буду благодарен до конца своей жизни за все. Потом началась школа. Не знаю, откуда, но юная мисс Уолгрен стала зарабатывать приличные деньги. Благодаря сестре, я пошел учиться, у меня был портфель и школьные принадлежности. А ей всего было десять. Позже я узнал, что она начала воровать».

Телефонный звонок отвлек от написания биографии. Монс встал со стула и направился к трубке. Звонил давний друг Монса – Дарин. Дарин был старше Монса на пять лет. Они подружились еще в больнице в Мальмё. Телефонный разговор был коротким. Парень сообщил Монсу, что окончил учебу в университете и страшно обижен на то, что Уолгрен не приехал на вручение диплома. Сам Уолгрен, несколько раз ударил себя по голове рукой и сослался на то, что он просто очень занят. Это была его привычная отговорка каждому, кому он что-то обещал. Правда, Дарин был не из тех, кто обижался или клевал на удочку, он все понимал и с улыбкой на лице прощал своего давнего друга. Спустя десять минут, парень положил трубку телефона на место, и побежал к ноутбуку, вспомнив один из самых важных пунктов своей биографии.

«В первом и втором классе, ничего особого в моей жизни не происходило. Друзей у меня не было. На меня никто не обращал внимания. В начальной школе всегда обсуждались новинки кинематографа, компьютерных игр и прочих подобных вещей. У меня этого не было, и меня это не волновало. Из-за этих мелочей я всегда был отдален от класса. Не приглашали одноклассники меня и на дни рождения. Где-то в глубине души было грустно, но я никогда этого не показывал. Когда мне стукнуло десять, я стал странно себя чувствовать. И это вовсе не было похоже на взросление, как говорила Онтария. Спустя несколько недель, я потерял сознание на математике. По рассказам очевидцев, я не приходил в сознание долгое время, и испугавшаяся медсестра вызывала в школу скорую помощь. Очнулся я в больнице, где мне и поставили страшный диагноз – лейкемию. У нас не было денег на лечение. Меня положили в палату, где лежал парень с виду старше меня на пару тройку лет. Позже оказалось, что его звали Дарином и он старше меня на пять лет. У него тоже была лейкемия, но он шел на поправку после переливания крови. Я же считал переливание крови - мифом. Четвертая отрицательная являлась и является одной из самых редких групп. Тем вечером пришла Онтария. Как сейчас помню, она была страшно обеспокоена. Переживала. Судя по ее крикам на весь коридор, врачи сказали, что уже поздно и ребенок не поправится. Смысл тратить последние деньги в пустоту. Я это слышал. Мне было больно. Но сестра моя не сдавалась. Утром она ходила по инстанциям, собирая справки, днем работала, а вечером навещала меня. Не знаю, когда она успевала учиться и смотреть за собой. Иногда мы разговаривали, иногда молчали. Но это молчание было приятным, не таким болезненным, как в одиночестве. С каждым днем мне становилось хуже. Иногда я не мог даже самостоятельно есть. Медсестрам было наплевать. Не ешь, значит, не хочешь. Онтария стала приходить чаще, иногда даже сидела до поздней ночи, пока я не засну. Мы сильно сблизились. В то время, когда не было сестры, я общался с Дарином. Несмотря на большую разницу в возрасте, у нас нашлись общие интересы, увлечения. Через полтора месяца его выписали. Мы поклялись друг друга в вечной дружбе. Тем вечером моя жизнь была на одном волоске. Кома. В состоянии комы я пробыл неделю. Меня навещали Дарин и Онтария. Придя в сознание, я видел, как моя сестра старается улыбаться, но, я видел, ее глаза говорили, что дело совсем плохо. Молчал, дабы не расстраивать ее. Когда приходил Дарин, мне становилось легче. Он что-то рассказывал, показывал, говорил о футболе. Я улыбался. Были дни, когда я чувствовал себя полностью здоровым. Спустя несколько недель после комы, Онтария все же убедила врачей о переливании крови. Меня повезли в другое место. Я смотрел на свою сестру. Ей было всего четырнадцать. Она сделала для меня больше, чем моя мать. Переливание крови длилось приличное время. В глазах Онтарии была надежда, в глазах врачей – неуверенность, а в моих – счастье, что я не один. Мне хотелось жить дальше...»

Отвлекшись от написания собственной биографии, Монс Уолгрен встал со стула и пошел на балкон. Достав сигарету, он сделал несколько затяжек. Странно было сейчас вспоминать то прошлое. После последней встречи с сестрой прошел год. Они не общались по телефону около трех месяцев. Она звонила, но Монс всегда был занят. Сделав еще затяжку, парень смотрел на небо. Начался дождь. Докурив сигарету, молодой человек направился в комнату к своему ноутбуку.

«После переливания крови прошло три месяца. Я чувствовал себя хорошо. Врачи были в недоумении. Двадцать третьего ноября мой второй день рождения. Меня выписали из больницы, назначали курс лечения и отправили домой. За лечением строго-настрого наблюдала Онтария. Наша мать не разговаривала. Не считала нужным. Была обижена, что ее дети забыли про нее. Она знала, что со мной приключилась беда, но ей было все равно. Врачи назвали ее состояние странным медицинским словом, а по-простому, Айла стала овощем. Проходило время. Сутками я торчал в библиотеках, изучая пропущенную школьную программу, вечерами помогал Айле с работой. Вскоре я узнал, что моя сестра ввязалась в команду карточных шулеров. В дни игры я сидел как на иголках, поэтому после каждого возвращения Онтарии, я бежал к ней и обнимал ее. Иногда мать интересовалась, где пропадает ее дочь. Я придумывал разные интересные истории. Странно, что сейчас ничего у меня не придумывается. Не знаю, верила ли мама в мои истории, но она оставалась довольна. Летом я вернулся в школу. Сдал экстерном экзамены и продолжил учебу».

Дописав очередную главу в своей биографии, Монс посмотрел на часы. Час ночи. Немного поколебавшись, он взял телефонную трубку и набрал номер Онтарии. Вначале сестра была обеспокоена телефонным звоном брата, ведь они не разговаривали долгое время. Монс рассказал о своей жизни, спросил как дела у сестры. Они проговорили около часу. Прощаясь, Уолгрен посмотрел на календарь и пообещал, что они скоро встретятся.

«Ничего интересного в моей биографии не было до пятнадцати лет. По-прежнему у меня не было друзей. Вечерами я стал подрабатывать, расклеивая объявления. Как-никак за это платили, а деньги нам нужны были. Мы стали лучше жить. Онтария перестала воровать, но рисковала своей жизнью в казино. Со временем у нас появился компьютер и мобильные телефоны. Семейка Уолгрен стала походить на обычные шведские семьи. Все бы ничего, если б одним из вечеров наша мать не устроила сумасшествие. Она кричала, что все про нее забыли, несколько раз называла странные имена незнакомых людей, а в итоге спросила, почему мы живем тут, а не в Америке. Она кричала так сильно, что нам ничего не оставалось, как вызвать скорую помощь. Скорая приехала быстро и увезла ее в психиатрическое отделение. Нас попросили найти паспорт и свидетельство о рождении нашей мамы. Тогда мы перевернули весь дом с Онтарией, но нашли лишь странный пакет со старьем. Там лежали фотографии, письма. На фотографиях, была Айла с мальчиком–младенцем на руках. На других снимках с девочкой. На обороте снимков были года 1987 и 1986. В письмах была переписка мамы с неизвестными женщинами и мужчинами. Пересмотрев все, я и Онтария пришли в дикий шок. До нас, у мамы было двое мужчин и двое детей. Никаких координат, лишь год и имена. Мальчика звали – Бьёрном, а девочку – Дестини. Судя по всему, Айла родила их и бросила. Мы долго не могли поверить в то, как жестоко она поступила с детьми. Мы начали искать их по различным передачам. После того, как мы нашли пакет, прошло приличное время. Мать мы решили оставить в больнице. За ней там смотрели, у нее появились «подруги», такие же больные женщины, как и она. Больно было смотреть на нее, но мы ничего не могли поделать. Со временем, она даже не желала нас видеть. Моя жизнь налаживалась. Здоровье больше не беспокоило, у сестры все было хорошо. Хорошо, до того момента, пока она не встретила мужчину. С того самого момента во мне проснулась обеспокоенность за Онтарию. Я не раз ей об этом говорил, но она лишь отмахивалась и говорила, что я ревную. Потом я узнал, что скоро стану дядей. Просто прекрасно. Мне было всего шестнадцать! Правда, я искренне радовался за сестру. Всей душой надеялся, что она бросит казино. С рождением ребенка, я почувствовал себя лишним в нашей тесной квартире. Я был благодарен сестре за все, поэтому самое малое, что я мог сделать, оставить нашу квартиру ее семье. А потом, словно Бог меня услышал, школа предоставила мне путевку в Стокгольм по обмену. Я уехал. Новые люди, новые знакомства. В Стокгольме все было по-иному.»

Три часа ночи. Монс потянулся и зевнул. Дописать биографию сейчас или завтра? Не слишком ли он подробно описал свою жизнь? Неизвестно. Уолгрен встал со своего стула и направился в душ. Пока он стоял под холодными струями воды, молодой человек задумался. Странная штука – время. Еще вчера он был простым мальчишкой, а сейчас его знают и любят все. Постояв так минут десять, Уолгрен завернулся в полотенце и пошел к ноутбуку. Он решил дописывать биографию прямо сейчас.

«Стокгольм встретил меня сильным ветром с дождем. Меня поселили в школьное общежитие, так как снимать квартиру в городе у меня просто не хватило бы денег. В общежитии было куда лучше, чем в нашей квартире в Мальмё. С новым классом мне повезло куда больше, чем с прежним. Учился я на «отлично», собственно, как и всегда. Я не мог позволить себе учиться как-то по-другому. Друзья-знакомые были. Не прошло и месяца, как я влился в коллектив. Меня приглашали на различные вечеринки, дискотеки. В общем, моя подростковая жизнь начала налаживаться. В октябре месяце к нам пришел на замену учитель истории. Молодой парень, видно, после университета, но вредный до ужаса. Мы сдружились не сразу. Оценки прыгали в разные стороны. Часто меня просто не хватало на зубрежку различных исторических дат и значений. Особенно после того, как в декабре месяце классная руководительница записала меня в группу по вокалу. Я никогда бы не подумал, что умею петь. Мы начинали с простого, а закончили школьными концертами. Кристин, так звали мою учительницу по вокалу, была женщина знатная, пару тройку лет назад она выступала в опере. Почему она ушла оттуда, не известно. Мы мало об этом говорили. В январе месяце на одной из репетиций, она сообщила мне, что я готов. К чему я был готов, тогда я не сразу понял. Потом она сообщила о шведском отборе на международный конкурс «Евровидение». Я засмеялся, а она была на полном серьезе, что меня, собственно, и пугало. В итоге, ее близкий друг Фредрик Кемпе написал для меня песню. После, мы начали ускоренную, серьезную подготовку к «Мелодифестивалену». Моя заявка была самой последней на отборе. Благодаря моей учительнице, вскоре меня узнали многие. Спустя ровно месяц, настало мое первое выступление. То, что тогда творилось, трудно назвать нормальным. Дикий страх, огромное волнение. Но как не странно, я прошел дальше. Во время следующего полуфинала, мне было намного легче. У меня стали появляться знакомые-звезды. Большинство в этом конкурсе прошли через «Шведский Идол». Я был один, кому крупно повезло. Наконец-то наступила дата финала. Двадцать первое февраля. Оказывается, у меня уже был свой мини фанклуб. Выступая со сцены, я отчетливо видел девочек с огромными плакатами со своим именем, фотографией. Выйдя за кулисы, на моих глазах появились слезы счастья. Никогда бы в своей жизни не поверил, что у меня вот так сложится жизнь. Тогда мне было все равно, займу я первое место или десятое. Мне было достаточно того, что было. Но так получилось, что я не победил. Учительница была расстроена, но я ее лишь подбадривал, что это всего лишь начало моей карьеры. Она улыбалась. Вместо меня на конкурс поехала Анна Бергендахл. После отбора, я не мог, и до сих пор не могу, спокойно ходить по улице, магазинам. Учиться в школе было еще сложнее. Каждый второй хотел фотографироваться или получить мой автограф. Вот так моя учительница, которой я благодарен всей душой, сделала из меня звезду. Большое ей за это спасибо. Сейчас она является моим продюсером. Я записываю первый сольный альбом. Так получилось, что со многими прежними друзьями, я перестал общаться. Сменились интересы, поменялся круг общения. Порой у меня просто не хватает времени на простые разговоры по телефону. Ведь сейчас я Монс Уолгрен. Будущая звезда Швеции!»

Дописав свою биографию в четвертом часу утра, Монс перечитал все еще раз и расстроился. Получилось куда больше, чем он ожидал. Но ничего менять ему не хотелось. Уолгрен распечатал документ, сохранил его и выключил ноутбук. Сейчас его целью был – сон. Хоть три часа.

5. Профессия.
-

6. Внешность.
Благодаря родителям, в жилах которых, текла только шведская кровь, парень ничем не отличается от других шведов. Довольно высокий рост. (При последнем измерении рост молодого человека доходил до 186 сантиметров). Настоящий блондин с голубыми глазами. Губы чуть пухлые, скулы немного заметны. Цвет кожи не бледный, скорее с чуть загорелым оттенком. Кожа гладкая, нежная. Имеются пару родинок на лице. Уши обычного размера, не торчат. Размер ноги сорок пятый. В общих чертах, если бы Монс пошел бы в модели, его взяли бы всеми руками и ногами. Осанка – ровная. Из одежды парень предпочитает что-то спокойное и одноцветное. Черный тренч пошел бы исключительно с черными джинсами и темной рубашкой. Или же светлая футболка под светлые штаны. Монс также предпочитает вязаные свитера и кардиганы. Из обуви: зимой – сапоги, весной – кеды, летом – вьетнамки. На светские мероприятия – смокинги или обычные костюмы. Аромат - исключительно свежий, цитрусовый.

7. Характер.
Характер Монса довольно странный. С приличными перепадами настроения, из-за чего вы можете знать лишь одну сторону Монса. В последнее время живет так, как нравится ему. При хорошем раскладе настроения парень довольно общителен, доброжелателен, интересен для общества. При плохом – резок, вспыльчив, не разговорчив. В состоянии подавленности, лучше всего не трогать Монса, для вашей же безопасности. В меру эгоистичен, в последнее время живет исключительно для себя. Но всегда поможет другу в беде, а для любимого человека сделает все, что только в силах. Не любит жаловаться и выслушивать жалобы. Довольно эмоционален, что не особо радует посторонних людей. Говорит правду и только правду. Предпочитает выслушать горькую правду, чем сладкую ложь. Иногда любит одиночество, а иногда просто в нем задыхается. Чересчур, любопытен, иногда даже больше, чем нужно. Монс человек закрытый практически для каждого. Смысл открываться, если через день про тебя забудут? Для посторонних - человек загадка, для фанатов – идеал, а для друзей и семьи – настоящий. В привычки можно записать: сигареты – «Treasurer», спиртное – мартини «Bianco», ручка для автографов - Montblanc - Signature for Good.

8. Навыки.
Из творческих навыков хотелось бы отметить фотографию. В последнее время Монс не расстается со своим фотоаппаратом ни на минуту. Дождливыми вечерами любит писать песни. Играет на нескольких музыкальных инструментах (клавиши, скрипка). Из спорта увлекается футболом и играет в теннис. Обладает неповторимым вокалом. Знает английский, шведский и немецкий в совершенстве.

9. Страхи и желания.
Боится воды и одиночества.
Стать легендой. Человеком, которого помнили бы столетиями.

Анкета игрока.

10. Связь с вами.
Ага.